Георгий Канашвили. Фото: Нетгазети
Георгий Канашвили является исполнительным директором «Кавказского дома». Он активно участвует в грузинско-абхазском, грузинско-осетинском и грузинском-российском мирном диалоге.
Мнение Торнике Шарашенидзе об абхазской политике Грузии является важным и интересным, тем более, очевидно, что эту позицию разделяет не так уж и малая часть грузинского общества. Автор критикует грузинскую политику в отношении абхазов за излишний сентиментализм, реверансы и уступки; и заостряет внимание на необходимости большего прагматизма с нашей стороны. Мне же, как одному из читателей, показалось, что излишние эмоции (главный объект критики в статье) не чужды и самой этой статье. А ведь обида, озлобленность, разочарование как раз что вторая сторона медали, которую в политике действительно стоит обуздать.
Но, давайте, вместе проследуем за теми тезисами, на которые ссылается автор.
Теза 1. Грузия, начиная с середины 90-х гг., в отношении абхазов осуществляет позитивную дискриминацию – т.е. идет на односторонние уступки. Однако это не несет результата.
В односторонних уступках подразумевается – бесплатная передача электричества, бесплатная медицинская помощь, предложение широкой автономии; Правда ли это? – только частично.
Начнем с бесплатной передачи электричества абхазской стороне. Дело в том, что эксплуатацию Ингури ГЭС не может осуществлять ни грузинская, ни абхазская сторона без взаимного согласия, что обусловлено географическим расположением и техническими показателями ГЭС. Соответственно, разговоры об альтруизме, скорее всего, преувеличены; Однако, нужно отметить, что получить согласие абхазов на более выгодные для нас условия вполне возможно. А если это политическое решение, как минимум, об этом должно знать и абхазское население.
Реферальная программа, т.е. бесплатное здравоохранение для проживающего на оккупированной территории населения, о чем идет речь в статье, также не была начата в 90-х гг. Её задействовали всего-то 6-7 лет назад для жителей Абхазии и Цхинвальского региона/Южной Осетии. Конечно, после прохождения лечения, как отмечает Торнике Шарашенидзе, никто еще не признавал территориальной целостности Грузии, но нужны ли нам такие «граждане», которые отказываются от «национальных проектов» после бесплатной операции на аппендиците?! Цель таких программ двояка: чисто гуманитарная, и, не скроем – политическая. С их помощью можно менять отношение и так и происходит, хотя и медленно, тяжело, поэтапно и это вполне понятно. А фундаментальные изменения требуют много чего другого, о чем скажу ниже.
Что касается вопроса предложения широкой автономии абхазам. Эту инициативу власти Грузии действительно озвучивали многократно. Были периоды, когда Шеварднадзе и Ардзинба были довольно близки к консенсусу, но по ряду причин им никогда не удавалось достичь соглашения; Широкой автономии не было достаточно для абхазов, которые победили в войне, а на федерацию с признаками конфедерации не соглашались мы.
Но, давайте, на время забудем сложные вопросы, связанные со статусом Абхазии и зададим риторический, но фундаментальный вопрос – в стране, граждане которой рассредоточились по всему миру в поиске хлеба насущного; где для политических элит слово «компромисс» все еще не превратилось в дело; где меньшинства представлены в рядах власти недостаточно; что должно было послужить стимулом для возвращения абхазов в такую Грузию, или хотя бы для того, чтобы они обернулись лицом, а не спиной?!
Кроме того, за пределами внимания автора остается ряд активностей, которые власти Грузии осуществляли параллельно вышеуказанных уступок. Думаю, достаточно вспомнить несколько из них. Гальские события в мае 1998 года, когда власти Шеварднадзе пытаются изменить статус-кво в Гали руками партизанов; Рейд отряда Гелаева в Кодорское ущелье в 2001 году, что также может считать безуспешной попыткой повернуть ситуацию военным путем; Экономическая блокада Абхазии действовашая до конца 90-х гг. в рамках СНГ, и абхазы, естественно, помнят это; Майские события 2004 года в Цхинвальском регионе, т.н. «гуманитарный штурм» — хотя события и развивались по направлению Южной Осетии, но не сложно представить, кто был бы «следующим» в случае успеха этой операции – соответствующие выводы делали и в Сухуми; Операция в Кодори в 2006 году и в результате, объявление Кодори Верхней Абхазией; и, наконец – российско-грузинская война 2008 года, которая имеет многие другие изменения, но несомненно, что ее восприятие в Сухуми существенно отличается от нашего восприятия и в меньшей степени рассматривается в разрезе «сентиментальной» политики.
Этим я хотел сказать, что политика ни одной власти Грузии в отношении конфликтов не была однообразной и последовательной: последовательно милитаристской, или ориентированной на уступки. Нашим подходам, к сожалению, и здесь не могу не согласиться с Торнике Шарашенидзе, была характерна излишняя эмоциональность с довольно широкой амплитудой – если сегодня абхазы объявлялись пришедшими с Северного Кавказа несколько сот лет назад, и в целом, считались чужестранцами, уже на второй день абхазы объявлялись сестрами и братьями грузин.
Теза 2. Вторым вопросом, на котором в статье сделан акцент – это примирение грузин и абхазов; Автор утверждает, что абхазы больше должны быть заинтересованы в нахождении общего языка с Грузией, так как Грузия спасется без абхазов и Абхазии, а их спасение довольно сомнительно. Соответственно, делать шаги в нашу сторону в большей степени надлежит абхазам, чем нам.
И, действительно, особенно, за последние годы абхазский «национальный проект» испытывает все больше сложностей; коррупция остается нерешенным вызовом; экономический рост незаметен, интеграция армян и грузин в политическую жизнь Абхазии вновь остается туманным, количество признаний не выросло, а наоборот, сократилось; И что самое главное, военное, экономическое и, в целом, политическое доминирование России в Абхазии приобретает все большие масштабы. Парадоксально, что суверенитет Абхазии после его признания Россией сокращается с каждым годом.
В отличие от Абхазии, Грузия сложно, поэтапно, с рывками, но все же преодолела хаос 90-х гг., прошла этап модернизации власти Саакашвили, смогла сменить власть демократическим путем, и как качественно, так и институционально (посредством Соглашения об ассоциации с ЕС) все более становится похожей на европейское государство.
То есть, модель развития Грузии, как минимум, на данном этапе, выглядит намного более жизнеспособной, чем у абхазов. С этим согласны и я, и Торнике Шарашенидзе. Однако выводы, по видимому, делаем отличающиеся. Именно европейская интеграция, европейское государственное мышление и успех на этом пути позволяют нам быть более смелыми в отношении абхазов, делать как можно больше жестов доброй воли и дать им возможность, почувствовать отличие между европейской и евразийской моделями развития. Расширение доверия абхазов в отношении грузинской государственности, и тем более поворачивание к нему лицом, думаю возможно только этим путем.
В противном случае, возникает вопрос, каким мотивом должны быть движимы рядовые абхазы – в отношении Грузии, сконцентрированной только на саму себя, не желающей взять ответственность за Абхазию, не делящейся с благами.
Заключение
Политикой Грузии должны двигать ни излишняя любовь и ни обиды (первое не лучше второго), а здоровые и прагматичные расчеты, основанные на собственном или чужом опыте. Чужой опыт (например, случай Кипра) показывает, что, даже в условиях оккупации, настроенное сепаратистски население, в условиях правильного развития центра, может повернуться к нему.
В случае с нашим регионом и в контексте Абхазии такие изменения могут быть вызваны следующим: а) Грузия должна продолжить демократическое и социально-экономическое развитие; б) Меньшинства должны быть представлены максимально, как на уровне местной, так и центральной власти (что будет весомым аргументом для абхазов и осетин).
И, наконец, ВВП Грузии на душу населения, как минимум, хотя бы в два раза должен превышать тот же показатель в России (т.е. нашего главного конкурента в Абхазии); А деньги, потраченные Грузией на Абхазию не должны быть меньше той суммы, которую Грузия тратит на другой свой регион примерно тех же размеров.
Развитие Грузии и предоставление абхазам последовавших в результате этого благ – вот та формула, которая возвращает в политическую повестку дня перспективу создания грузино-абхазского общего государства заново.