«Такой цунами российской дезинформации, который мы видели в 2014 году, во время событий в Крыму, мы не видели никогда», — говорит Ричард Стенгел, бывший помощник государственного секретаря США по вопросам публичной дипломатии. Стенгел, который в течение многих лет был редактором журнала «Таймс», на прошлой неделе представил новую книгу. Почему мы потерпели поражение в борьбе с растущей дезинформацией – по этому и другим вопросам с автором и дипломатом беседовала корреспондент «Голоса Америки» Эка Магалдадзе.
Эка Магалдадзе: Один из главных вопросов в вашей книге — как мы потерпели поражение в глобальной борьбе с растущей дезинформацией? Как вы считаете, мы проиграли в этой борьбе?
Ричард Стенгел: Это непрерывная борьба. Даже тогда, если проигрываешь, это не значит, что (окончательно) проигрываешь. Этот подзаголовок книги происходит из моего опыта работы в Государственном департаменте в 2014-16 гг.
С этим цунами дезинформации я столкнулся впервые именно тогда. В 2014 году, вокруг темы аннексии Крыма. Всю жизнь я работал в СМИ, был редактором журнала «Тайм» и никогда раньше не видел российской дезинформации и пропаганды (такого масштаба). Изучая это, мы натолкнулись на «Агентство Интернет-исследования» в Санкт-Петербурге. Мы видели, как русские распространяли ложь о Крыме. И, наконец, мы увидели, как все это переросло в российские (действия) во время президентских выборов в США 2016 года. Тогда у нас не было ни времени, ни знаний, чтобы что-то сделать против этого.
Русские имеют долгую историю создания и распространения дезинформации в странах Балтии, Грузии, Украине и даже Германии и Франции. Но часто это было на русском, украинском или других языках. Однако на этот раз главной целью их дезинформации было изменение нарратива о незаконной аннексии Крыма Путиным.
Как восприняли власти США эти шаги со стороны России? И какие меры были приняты, когда обнаружили, что информация используется в качестве оружия против Запада?
Разведка уже давно имеет информацию о России и ее т.н. «активных мерах». Со времен Холодной войны мы знаем, что они хотят разрушить единство Запада и НАТО. Мы видели, что делала Россия по соседству, в Европе, а затем, когда мы увидели, что это дошло до нас в 2016 году, было уже поздно.
Что сыграло важную роль в том, что российская дезинформационная машина стала настолько мощной и эффективной? Как удалось ей так сильно проникнуть в американскую демократию и избирательные процессы?
Я не думаю, что это было очень успешно. Также не думаю, что это было слишком изощренна или комплексно. Проблема в том, что иногда мы недостаточно подготовлены. Дезинформация — это не только проблема поставки, это также и проблема спроса. Проблема также заключается в отсутствии способности различать факты и вымысел. Я всегда говорю, что у нас нет проблем с фальшивыми новостями, у нас проблемы с медиаграмотностью. Люди не понимают, откуда исходит информация.
Думаю, что русские использовали нашу наивность и равнодушие против нас. Дезинформационные материалы зачастую вовсе не были написаны грамотно на английском языке, и по этому и другим причинам можно было легко понять многое, но народ, на который это было нацелено, не мог видеть разницу.
Почему дезинформация является такой большой угрозой демократии? Какова эта угроза для стран переходной демократией? Видим ли мы, что дезинформация также затрагивает такие страны с развитой демократией, такие как государства Западной Европы или Америка?
Американская Декларация независимости гласит, что власти действуют с согласия народа, что власть избирается народом. Это согласие на передачу власти основано на фактах, информации. Независимые люди нуждаются в информации для принятия правильных решений. Когда эта информация искажена, сбивает с толку, тогда выбор больше не является разумным и справедливым и законным, и это проблема. Демократия основана на человеке, делающем информированный выбор. Для этого абсолютно необходим свободный обмен правдивой информацией.
В Восточной Европе российская дезинформация часто акцентирует внимание на этнические различия или другие спорные вопросы. Дезинформация иногда создавала даже предпосылки для военной агрессии. Как вы думаете, что использует Кремль для проведения эффективной (информационной) кампании?
Русские пытаются углублять уже существующие, сложные и противоречивые вопросы, как это делали в Америке по расовым вопросам. В Восточной Европе это делают (путем углубления противостояния) между людьми, например, между русскоязычным и иноязычным населением,, между группами с различной этнической или религиозной принадлежностью и это очень опасно. Я думаю, что компании социальных медиа, которым принадлежит та или иная платформа, должны работать, чтобы выявить, какая информация поступает от людей и какая от «ботов», автоматизированных онлайн-профилей. Та информация, которая подтверждается, что ложная, должна сниматься с платформ.
Различные авторитарные режимы используют дезинформацию, более или менее в похожих, но все же в иных, конкретных целях. Как вы считаете, что является главной целью российской дезинформационной машины и как противостоять ей?
Их цель — подорвать демократии на Западе, НАТО, ЕС. Их цель — ослабить веру людей в демократию, веру в то, что демократия работает, что индивидуальный выбор имеет значение. Я думаю, что они хотят, чтобы их режим управления, который является автократическим, а недемократичным, был представлен как лучший выбор, чем демократия. В итоге, они пытаются превратить существующее недовольство в качестве оружия. Хотят сеять страдания и недовольство в обществе. Как говорят политические ученые в течение 500 лет, Россия чувствует себя в безопасности тогда, когда страны вокруг нее не защищены. Они хотят именно этого, чтобы в их соседстве страны не чувствовали себя в безопасности.
Я думаю, что Россию необходимо предупредить, чтобы она поступала так, необходимо продолжить санкции и пытаться остановить поток ложной информации. В то же время, повысить медиаграмотность. Чем больше людей будут понимать и знать, что полученная информация может исходить не от американцев, а от русских, китайцев или иранцев, тем лучше. Люди должны начать проводить различие между тем, что кажется более правдоподобным, и что — нет, что основано на фактах, а что – нет, это приведет к изменениям. Правительства, институты и компании социальных медиа должны работать, но в конечном итоге, все равно общественность, люди, решают, является ли та или иная информация достоверной.
This post is also available in: ქართული (Georgian)