Интервью с журналистом Тамар Чиковани

Вопрос: Как бы вы оценили тенденции, развивающиеся в грузинских СМИ после «розовой революции»?

Ответ: Оценивая положение в СМИ, грузинские журналисты не сможем быть до конца объективными, но, для меня самым наилучшим показателем, по которому должна оцениваться ситуация в сфере соблюдения свободы слова в Грузии за последний год, это данные, опубликованные организацией «Репортеры без границ». В их рейтинге Грузия упала на 23 пункта по качеству свободы слова. Это, наверно, самая объективная оценка, так как они не политизированы и не находятся под влиянием властей.

Если к этому добавить исчезновение нескольких телекомпаний, газет, и то, что наши телекомпании стали «лакированными», будто бы нашу общественность уже не интересуют политические ток-шоу, естественно, что выводы можно сделать не самые оптимистичные.

То, что при прежних властях воспринималось как самый большой и явный результат, подразумеваю свободу слова и СМИ, в руках нынешних властей и это подпадает под знак вопроса, что естественно, достойно сожаления. Трудно чего-то достичь, а еще труднее это что-то сохранить.

В этом случае меня больше волнует отношение общества, которое легко свыклось с сокращением информационного потока. Проблемы свободы слова или информации — это не проблемы владельцев СМИ или конкретных журналистов, это проблема всего общества.

В: Но, как должно выразить свое возмущение общество в связи с этим, если не опять через СМИ?

О: Когда я беседовала с владельцами телекомпаний или авторами конкретных передач по поводу того, почему исчезли политические ток-шоу, их ответ таков, что в результате опроса общественного мнения, общество уже не интересуется ими. Люди считают, что наше современное пространство СМИ слишком политизировано и их интересуют передачи более другого характера.

В нормальном государстве менее политизированное общество, естественно, выразило бы такую позицию, но у нас, когда сами власти заявляют, что строительство демократического общества начинается сейчас, вдруг такое отношение общества, что властям доверяем во всем, чем бы они ни занимались, мне кажется, слишком неоправданно.

Даже самим популярным политикам не нужно предоставлять возможности для превращения в монстра. А если он останется без контроля, соблазн того, чтобы стать автократным и взять на себя больше власти, чем это положено президенту даже такой страны, которая находится в эмбрионовом состоянии, очень велика, и многие с этим не справятся.

В таком случае контроль со стороны СМИ и создание соответствующего общественного мнения убережет власти от многих ошибок. К сожалению, очевидно, что власти этого не понимают.

В: Лояльность СМИ не обусловлено ли тем, что в стране нет сильной оппозиции?

О: Оппозиция не сможет существовать, если беседы о политике будут оставаться за кадром. Если в стране нет людей, которые думают иначе, это большая проблема. Но, у нас такие люди есть. Почему они не входят в партию или почему остаются отдельными индивидами, это не имеет значения. Главное, что очень многие слышат иное мнение.

Соответственно, оппозиция формируется постепенно. Я надеюсь, что выборы местных органов управления, которые должны пройти в будущем году, докажут, что оппозиция в стране существует и у них (оппозиции) появится дополнительный стимул для того, чтобы стать более активными.

Хочу верить, что отношение властей к оппозиционным группам, которые какую бы правду не говорили или были бы основательно критичными, изменится и единственным аргументом оппонирования к ним не останется их участие или неучастие в революции. Власти будут вынуждены противопоставить оппозиции другие аргументы, так как старые уже не пригодятся.

Сегодня критическая масса, которая ожидает большего, разочарована и желает быстрых перемен, все больше вырастает в стране, и вполне нормально, так как невозможно, чтобы у президента на протяжении пяти лет был такой же рейтинг, какой у него был в день выборов — 97%.

Создание сильной оппозиции, возвращение средствам массовой информации свободы слова поможет властям реально провести реформы и быть более целенаправленными и ориентированными на перемены, чем это происходит сегодня. Сегодня власти просто говорят нам, чего намереваются сделать, но реально, дело дальше этого не идет.

В: Сегодня все больше говорят о контроле со стороны властей над СМИ, и особенно над телекомпаниями…

О: Пока будет сохраняться то положение, когда критичность телекомпании будет создавать личные проблемы ее владельцу, пока не будет принята «финансовая амнистия», которую ожидают все, и которая не утверждена до сегодняшнего дня, сохранится та ситуация, какую мы имеем сегодня.

После этого владельцы телекомпаний станут более объективными, так как на фоне арестов никто не имеет гарантий того, что исходящая из твоей телекомпании критика не создаст проблемы другому твоему бизнесу.

Сегодня в Грузии существует цензура трех видов. Первая — это самоцензура журналистов, когда сам журналист понимает, что не должен быть критичным, чтобы не натолкнуться на проблемы. Вторая — это редакционная цензура, когда начальник управления устанавливает ограничения, и третья — цензура от владельца. Трудно представить даже, что прошедшая трехступенчатую цензуру информация будет объективной и сбалансированной.

Ненормально и то, когда одна из телекомпаний вещает только критику. Реально, в сегодняшнем теле-пространстве царят две крайности — или подается критика в слишком большой дозе, или наоборот, превозносятся власти, что создает несбалансированную атмосферу.

Например, на телекомпании «202» передача «Дебаты», согласно различным опросам, является довольно высокорейтинговой передачей, но с технической точки зрения, в ней ничего интересного нет. Но, факт, что есть зритель, которого это интересует.

В: То есть вы считаете, что телекомпании не являются адекватными тому, что требуется рынку?

О: На самом деле не являются. Надеюсь, что владельцы СМИ догадаются, что акцент необходимо перенести на происходящие в стране политические события, в чем они будут безальтернативными, так как рынок иностранных или хотя бы российских развлекательных и аналитических передач предлагает продукцию значительно высокого качества, чем это делается у нас. Таким образом, грузинское теле-пространство должно быть адекватным тому, что требует рынок. Говорят, что грузинские зрители уже не интересуются политическими ток-шоу. Если общество такое деполитизированное, тогда зачем же нужны информационные выпуски почти на всех телеканалах через каждый час?

В: Насколько чувствительны новые власти к критике?

О: Недавно я встретилась с президентом Саакашвили в формате встречи с представителями общественных организаций, где я почувствовала, что он является необыкновенно преданным зрителем. Он наилучшим образом знал, на каком канале какой оппозиционер выступал, что он говорил и т.д.

Примером его особого отношения к телекомпаниям является то, что пресс-конференции проводятся для телевидений, а не для газет или радио. Это тоже достойно сожаления, так как возможность задавать вопросы должна быть у всех журналистов.

Для президента имеет большое значение, как он выглядел на телеэкране, он понимает значение телевидения для формирования общественного мнения. Соответственно, для него вовсе не все равно, как будут отражать лично его, его политику телекомпании, и есть ли критика.

Ходят слухи, и на встрече с президентом речь шла о том, что на телекомпаниях часто слышны звонки из канцелярии президента по поводу того, каким образом нужно освещать то или иное событие, почему прошел или не прошел по телеканалу тот или иной сюжет. Когда на встрече с президентом мы выразили свое отрицательное мнение в связи с этим, для него ничего нового в этом не было, и он не удивлялся. Он считает, что когда оппозиция заявляет что-то, тут же нужно фиксировать и позицию властей, и если это не происходит так, тогда нужно исправлять это звонком из канцелярии.

То есть, нынешние власти довольно болезненно реагируют на информацию телевидения, чего не сказала бы по поводу газет или радио.

В: Какова ситуация на сегодняшний день в смысле прозрачности и доступности информации по сравнению с прежними властями?

О: И в этом отношении мы очень отступили. За последние 4-5 лет власти постепенно привыкли к тому, чтобы подавать информацию в установленные законом сроки и они обязаны делать это.

В последнее время получить информацию, особенно, из силовых ведомств, абсолютно невозможно. Там в пресс-службе работают луди, основная задача которых заключается в том, чтобы не выдавать информацию. Если учитывать и то, что в Парламент внесен законопроект, в котором содержится требование наложить гриф секретности на информацию из Министерства финансов и других несиловых министерств, тогда у властей появится законное право отказывать в выдаче информации, которой интересуется общество.

Мы (Радио Свобода) очень долго выясняли и по сей день не смогли выяснить, куда уходят суммы, которые изымаются у бывших чиновников. Ходят слухи, что деньги были потрачены на армию и другие добрые дела, но об этом нам должны сообщить официально. Говорят также, что платили значительно больше денег и намного больше бывших чиновников, чем об этом информируется общество. Но выяснить все это оказалось очень трудно. Может все-таки власти скажут обществу, кто сколько заплатил и на что были потрачены эти деньги, так как у нас, как у налогоплательщиков есть полное право на то, чтобы знать об этом.

Для такого ограничения информации у меня есть одно шуточное объяснение. Прежние власти были напуганы, и были вынуждены, так или иначе, выполнять требования того же третьего сектора в этом отношении. В сегодняшних властях большинством являются представители бывших общественных организаций, то есть они хорошо знают, что могут сделать общественный сектор и СМИ. Таким образом, с ними уже не считаются. Я понимаю, что сегодня третий сектор ослаблен, и пока не нашел своего места в пост-революционной Грузии, но верю, что и он окрепнет наряду с оппозицией. К тому же, это тот сектор, который сыграл большую роль в формировании гражданской общественности, о необходимости существования которого нынешние власти говорили на протяжении нескольких лет.

Те, кто при прежних властях были лицами гражданской общественности, после прихода к власти пока не стали такими, какими были члены прежнего правительства, но если продолжится так, скоро станут похожи на них. Как известно, власть развращает человека.

В: Каковым является лицо сегодняшних СМИ в критичных ситуациях, скажем, например, во время тех же августовских событий в том же Цхинвальском регионе?

О: Очень рассеянным. Для доказательства этого вполне достаточно и примера освещения событий в Южной Осетии. В связи с этими событиями была установлена жесткая цензура. Я понимаю, что в военное время действуют военные правила, и есть вещи, говорить о которых нельзя. Но, я считаю, что СМИ поступили позорно.

Я могу сказать, что мы (Радио Свобода) были первыми, которые начали добывать информацию о тех конкретных людях, которые погибли во время августовских событий. Потому, что дело одно, когда существует статистика — погибли 17 солдат, и об этом тоже власти заявили официально лишь через две недели после августовских событий под давлением со стороны общественности, и второе — когда каждого погибшего воспринимаешь как индивидуальную личность. Я бы не сказала, что нам звонили из правительства и упрекнули, но были намеки на то, что кому нужны такие разговоры.

Если нет войны и люди стреляют просто так, тогда должны были объяснить хотя бы то, как погибли подготовленные наилучшим образом солдаты? К тому же, жертвы были и по ту сторону (осетинскую). Если говорим, что Южная Осетия это территория Грузии, тогда они же ведь тоже наши сограждане.

В критичных случаях СМИ очень теряются. Я все же считаю, что если у журналиста не сформированы свои ценности, которые не меняются вместе с изменением властей, тогда не сможешь быть объективным и события не сможешь отражать логически.

Мы (Радио Свобода) на протяжении трех недель уделяли особый акцент пыткам людей в камерах предварительного заключения, укоренению института лжесвидетельства и другим проблемам, которые существовали в сфере защиты прав человека, но как только по этой теме провели пресс-конференцию министр ВД и генпрокурор, в течение 2-3 дней эта тема сразу стала чрезвычайно актуальной.

Сегодняшние СМИ выдят проблемы под углом пиара, что очень плохо.

В: Как вы думаете, воздерживается ли международное сообщество от оценок в связи с обстановкой в стране, в отношении соблюдения прав человека?

О: В любой стране пришедшим только что к власти людам дают 500 дней. Я, например, жду, каким будет оценка от Amnesty International, которая, как мне кажется будет довольно критичной, жду оценок от тех международных организаций, которые проводят мониторинг состояния прав человека в Грузии. Поступила информация, что Европейский суд принял и вне очереди приступит к рассмотрению дела Сулхана Молашвили (бывший председатель Контрольной палаты Грузии).

Проблемы в стране существуют и международное общество не станет закрывать на это глаза, так как для него, в отличие от нас, не имеет значения нарушает эти права Шеварднадзе или Саакашвили. Будет реакция на это и указания тоже.

Грузинские депутаты, которые ездят на Запад, уже говорят, что там появилась критика. К сожалению, власти думают, что запад им все простит. Не нужно кричать о том, что ты демократ, что и делают наши власти, а нужно это доказывать делом.