Чьим интересам служит ювенальное правосудие?

В прошлом году грузинское государство перешагнуло на новый рубеж в сфере защиты несовершеннолетних граждан. 20 сентября 2019 года Парламент Грузии принял Кодекс прав ребенка в третьем чтении. Тем самым Грузия присоединилась, по крайней мере на бумаге, к числу стран, которые считают, что интересы детей выше любых других вопросов любого иного значения.

Детский фонд ООН назвал это революционным достижением, отметив, что «Кодекс прав ребенка содействует созданию такой государственной системы, которая обеспечит благополучие и защиту каждого ребенка».

Всеобщее восхищение вскоре сменилось всеобщим отчаянием, вызванным трагедией. 12 декабря 2019 года 15-летний подросток Лука Сирадзе совершил попытку самоубийства. Спустя пять дней ребенок умер. Причина, побудившая мальчика покончить с жизнью, по-прежнему остается туманной. Незадолго до самоубийства полиция опрашивала Луку Сирадзе за нанесение непристойных надписей на стены его бывшей школы. Некоторые считают, что подросток стал жертвой психологического давления со стороны следователей.

«Ассоциация молодых юристов Грузии» (АМЮГ) в связи с произошедшей трагедией ответственность возложила на Министерство внутренних дел Грузии и попросила Службу государственного инспектора расследовать действия сотрудников полиции, причастных к давлению. Мать жертвы заявила, что в какой-то момент полиция вывела подростка из комнаты для допросов и что мальчик вернулся заплаканным. Этим действием сотрудник полиции нарушил Кодекс ювенального правосудия, который в течение всего процесса допроса ребенка требует присутствия его законного представителя. 17 декабря, в тот же вечер, когда скончался Лука Сирадзе, государственный инспектор задержал следователя по делу по факту принуждения к даче показаний.

В целях исправления недостатков в системе ювенального правосудия правительство создало межведомственную рабочую группу, в которую, помимо представителей государственных ведомств, входят также эксперты и представители гражданского общества. В течение нескольких недель группа представила план действий, состоящий из множества пунктов. Министерство внутренних дел заложит основу новому специализированному ведомству по делам несовершеннолетних. Министерство юстиции представит в Парламент законодательное предложение, согласно которому, несовершеннолетним со статусом свидетеля предоставлять в обязательном порядке адвокатскую помощь. А Министерство образования и Министерство здравоохранения, в свою очередь, попытаются увеличить число психологов и социальных работников.

Реакция государства — «Когда телега перевернется, то и дорога будет видна…»

Анна Абашидзе, руководитель НПО «Партнерство ради прав человека», участвует в работе этой группы. «Годы проходят, но никаких реальных изменений в сфере прав детей не происходило», — говорит она. Абашидзе вспоминает убийство на улице Хорава в Тбилиси, где сбор подобной комиссии для изучения произошедшего и предотвращения других трагедий оказался бесполезным. По словам Абашидзе, в рамках этой рабочей группы она увидела перспективу определенных изменений, но также добавила, что эти идеи требуют «претворения» в практику.

Запоздалые действия власти критикует также и детский психолог Майя Цирамуа, к организации которой («Центр психосоциальной и медицинской реабилитации жертв пыток») часто обращаются следственные органы с просьбой об участии в процессе допроса-опроса. Цирамуа упоминает недостаток в законе (Кодекс правосудия несовершеннолетних), который создает препятствия ее коллегам в выполнении служебных обязанностей. По словам психолога, кодекс не определяет роль и масштабы полномочий психолога в процессе допроса, что часто делает его участие в процессе просто формальностью. Это хорошо известно и Анне Абашидзе, которая подчеркивает, что следствие, проводимое непрофессиональным полицейским или полицейским-насильником может поставить под угрозу жизнь ребенка. Самоубийство Сирадзе является лишь одним из проявлений этой острой проблемы, — сказала она нам.

Что происходит в комнате для допросов?

В недавно опубликованном исследовании Фонда «Открытое общество» рассматривается участие психологов в опросе-допросе детей в статусе пострадавшего или свидетеля. Со ссылкой на настольное и качественное исследование доклад акцентирует внимание на недостатки, обнаруженные в законодательстве и на практике. Кодекс гласит, что любое лицо, работающее с детьми (следователи, прокуроры), должны быть искушенными в правосудии по делам несовершеннолетних. Исследование показало, что следователи, ответственные за дела несовершеннолетних, не обладают надлежащей квалификацией. Согласно исследованию, следователи часто подвергают детей грубым допросам и пренебрегают их когнитивным развитием или психологической уязвимостью.

Согласно докладу, почти ни в одном следственном ведомстве нет специальных комнат для допроса детей. Пространство для допроса не изолировано от шума, не удается свести к минимуму присутствие лиц, в присутствии которых нет необходимости. Один из психологов отмечает, что «в здании царил хаос, мы сидели в такой комнате, где в рабочей обстановке сидели одновременно три следователя».

Абашидзе считает, что делами несовершеннолетних должны заниматься только опытные следователи, владеющие навыками отношений с детьми. «Такой подход не только защитит детей от нежелательного стресса, но и побудит их к сотрудничеству и повысит плодотворность расследования», — заявила она.

Другая серьезная проблема заключается в том, что у большинства интервьюирующихся психологов самих не хватает квалификации для профессионального проведения допроса. Протоколы допросов имеют очень общие очертания. Психологи также не имеют возможности супервизии (получения советов от других психологов в этом процессе). В то же время, выясняется, что правоохранительные органы не располагают информацией о рабочей силе психологов. Цирамуа одобряет, что Министерство образования совместно с Секретариатом по правам человека (ведомство Администрации правительства) создаст базу данных квалифицированных психологов.

В поисках первопричин трагедии

До того, как Лука Сирадзе столкнулся с системой ювенального правосудия, его отношения со своей бывшей школой были не так уж и кристальными. «Крайне важно, чтобы мы увидели всю картину», — говорит Анна Абашидзе, добавляя, что «проблема ребенка начинается гораздо раньше (до конфликта с правосудием) и часто связана со школой, семьей и социальным благополучием».

В последние годы многие в Грузии говорят о необходимости укрепления системы образования, которая, в случае необходимости, поможет ребенку и подростку во всех отношениях. В прошлом году Министерство образования сообщило о переподготовке офицеров мандатариев, которые должны служить концепции т.н. «безопасной школы». Говоря о необходимости конкретных шагов для решения проблемы, заместитель министра образования Эка Дгебуадзе заявляет, что в ближайшее время будут разработаны документы «по управлению кризисами» и против буллинга.

Цирамуа приветствует перераспределение на образовательные институты и институты социальной защиты. По ее словам, из всего административного звена сегодня именно полиция первой имеет прямой контакт с ребенком. По словам Цирамуа, когда у несовершеннолетнего возникают проблемы с законом, полиция, школа и общество должны руководствоваться наилучшими интересами ребенка.

Пока рано рассуждать о том, какие будут результаты у нынешней попытки властей. Министры меняются, и за трагедией следует другая трагедия. На этом фоне немаловажно, чтобы возникал вопрос — чьим интересам служит ювенальное правосудие?

This post is also available in: English (Английский) ქართული (Georgian)