Интервью: Тойво Клаар, специальный представитель ЕС по вопросам кризиса в Грузии

Вопрос: Новая Еврокомиссия во главе с Урсулой фон дер Ляйен начала работать два с половиной месяца назад. Жосеп Боррель сменил Федерику Могерини на посту Верховного представителя ЕС по вопросам внешней политики и безопасности. Какое место Грузия занимает в повестке дня нового руководства ЕС?

Ответ: Грузия была и остается главным партнером ЕС в рамках Восточного партнерства, и в первую очередь, из-за отношений с ЕС, определенных специальным соглашением. С этой точки зрения ничего не изменилось. Новое руководство ЕС столь же привержено особым и привилегированным отношениям с Грузией, как и предыдущее руководство.

Можете ли вы рассказать нам больше о текущих приоритетах специального представителя ЕС по кризису в Грузии и подробно описать проблемы с безопасностью и гуманитарные проблемы на местах?

Мой последний визит связан с напряженностью, которую мы наблюдали во второй половине прошлого года, в частности, в окрестностях Чорчана-Цнелиси вдоль административной пограничной линии Южной Осетии. Мое желание, с которым я поделился со своими коллегами, сопредседателями Женевских международных дискуссий, заключается в том, чтобы работать над ослаблением этой напряженности и найти выход из ситуации, в которой мы оказались у Чорчана, и с точки зрения закрытия пунктов пересечения, а также в связи с «бордеризацией». Мы, конечно, считаем, что необходимо активно подключиться в этот процесс. Вот почему мы здесь, между нашими регулярными визитами и консультациями перед каждым раундом дискуссий. На прошлой неделе мы побывали в Москве, а вчера — в Цхинвали. Сегодня у нас есть встречи с коллегами в Тбилиси, чтобы посмотреть, что можно сделать для продвижения вперед.

Пункт пересечения Одзиси, с помощью которого жители Ахалгори связываются с остальной Грузией, закрыт с сентября 2019 года. Цхинвальский лидер Анатолий Бибилов заявил, что он останется закрытым до тех пор, пока Тбилиси не упразднит полицейский блокпост в Чорчана. Тбилиси, в свою очередь, не собирается упразднять блокпост, заявляя, что Цхинвали «взял в заложники» жителей Ахалгори. Вчера вы побывали в Цхинвали. Какое решение вы видите в нынешней ситуации? Есть ли какие-то промежуточные предложения для решения проблемы с пропускными пунктами?

Что касается временного урегулирования, нам сказали в Цхинвали: «посмотрите, мы разрешили пенсионерам пересекать (административную линию) в течение ограниченного времени, мы также проявили гибкость в связи с пересечением (административной линии) по медицинским целям, так что мы улучшили ситуацию». Я и другие сопредседатели ответили, что этого конечно недостаточно. Закрытие пунктов пересечения не имеет оправдания, и связывать это с событиями Чорчана и втягивать ахалгорское население в эту ситуацию просто неприемлемо. Это не имеет оправдания. Кроме того, что ситуация в Чорчана должна быть урегулирована, закрытие пунктов пересечения и страдания людей не имеют оправдания.

Вы недавно были в Москве. Что вы услышали от Москвы о развивающихся на местах событиях?

Мы очень четко изложили свою позицию в связи с пунктами пересечения. Мы четко отметили, что ожидаем конструктивного участия от российских участников в урегулировании ситуации, в которой мы оказались. Это было нашим четким посланием и целью нашего визита. У нас есть очень активные контакты с российскими участниками, также как и с грузинскими участниками сегодня.

Совсем недавно Цхинвали уволил этнически грузинских директоров школ в Ахалгорском районе, что вызвало критику со стороны Тбилиси. Аппарат государственного министра по вопросам примирения выступил с заявлением о «русификации» Ахалгори. Какие шаги предпринимаются или могут быть предприняты, чтобы молодые грузины в Гальском и Ахалгорском районах могли получать образование на родном языке?

Что касается вопроса этих двух директоров, я просто не знаю деталей и не могу это комментировать. А если мы будем говорить о получении образования на грузинском языке, мы поднимали этот вопрос как в Абхазии и Цхинвали, так и в Москве, и отметили, что люди должны иметь возможность получать образование на родном грузинском языке. Мы продолжим поднимать этот вопрос. Если мы посмотрим на пример конкретно Гали, там имел место принудительный переход на русскоязычное образование в условиях, когда у нет квалифицированных учителей, и фактически разрушаешь исправную систему – это была система образования на грузинском языке и взамен не предлагаешь другую исправную систему. Поэтому все поколение обречено на получение некачественного образования. Кроме того принципа, что детям нужно давать возможность получения образования на родном языке, дополнительной проблемой является то, что дети лишены возможности получать качественное образование.

Встречи в рамках Механизма по предотвращению и реагированию на инциденты (МПРИ) в Гали и Эргнети в последнее время приостановлены. Каковы перспективы возобновления этого формата? Был ли достигнут какой-либо прогресс в возобновлении этого формата и встреч?

Я и мои коллеги постоянно поднимаем этот вопрос во время наших встреч с абхазскими участниками в Сухуми, русскими в Москве и осетинами в Цхинвали. Мы говорим им, что Механизм предотвращения и реагирования на инциденты является важным инструментом, который должен быть восстановлен без каких-либо предварительных условий. Хотя мы и получаем сигнал от русских, что они высоко ценят МПРИ (аналогичный сигнал мы получаем и от других участников), это не отражается в конкретных действиях. Я надеюсь, что мы сможем восстановить Эргнети, а также встречи в Гали. В конечном итоге, все признают, что эти встречи были полезны, и что нам нужно убедиться, что они не будут политическими или политизированными, а будут использоваться для их заявленной цели, которая подразумевает обсуждение, предотвращение и разрешение инцидентов.

В качестве специального представителя ЕС вы являетесь сопредседателем Женевских международных дискуссий от имени ЕС. Президент Грузии Саломе Зурабишвили выступила с инициативой повышения уровня Женевских дискуссий. Представила ли грузинская сторона конкретные предложения по улучшению существующего формата? И еще, как вы оцениваете работу Женевских международных дискуссий? Эффективны ли они в борьбе с теми вызовами, с которыми сталкивается Грузия?

Прежде всего, я бы сказал, что я не видел никаких конкретных предложений. Официальные лица поднимали этот вопрос на уровне заявлений, как, например, в случае с президентом. Однако я не видел каких-либо конкретных предложений в этом отношении. Во-вторых, когда мы говорим, что Женевские международные дискуссии «не приносят результат», это во многом связано с политическими обстоятельствами и подходом к дискуссиям, который проявляют отдельные участники. В этом отношении вопрос заключается не столько в степени, сколько в готовности к дискуссиям — я бы сказал, к дискуссиям, ориентированным на результаты, использования в полной мере того, что нам предлагают Женевские международные дискуссии, как в рамках формальных дискуссий, так и за их пределами. Во-первых, как я уже сказал, нам нужно посмотреть, как максимально использовать существующий формат. Честно говоря, формат Женевских дискуссий был создан как единственный формат в конкретное время и в конкретном месте, и я думаю, что его будет нелегко повторить в современном мире. И еще, я не исключаю каких-либо возможностей, но для нас наиболее важным является максимальное использование всех имеющихся у нас инструментов.

Говоря о Женевских международных дискуссиях, неприменение силы и возвращение ВПЛ и беженцев являются двумя ключевыми вопросами, которые обсуждаются в Женеве. За время вашего председательства за последние два года удалось ли достичь какого-либо прогресса по этим двум вопросам? Что можно сделать для продвижения по этим вопросам?

Самым важным для достижения прогресса является политическая воля, независимо от того, какой вопрос стоит на повестке. Что касается неприменения силы, мы можем сказать, что Женевские международные дискуссии являются манифестацией обязательства не применять силу. Но это не означает, что мы не должны стремиться к конкретным соглашениям — и мы очень много работали над этим аспектом с участием всех вовлеченных сторон. Как сопредседатели, мы считаем это важным вопросом и будем продолжать над ним работать. В то же время, для того, чтобы сделать это, существуют различные пути и средства. Для нас, как для сопредседателей, важно, чтобы мы вели дискуссии в том направлении, которые могут быть максимально полезными и ориентированными на результат.

Что касается вопроса ВПЛ и беженцев, к сожалению, у нас нет конструктивных дискуссий в контексте Женевы. Мы, сопредседатели, постоянно подчеркиваем важность проведения этих дискуссий. Это должно стать одним из основных направлений Женевских международных дискуссий. Именно поэтому и был создан этот формат.

Что касается Абхазии, в Сухуми в январе развивались важные события, за которыми последовала отставка «президента» Абхазии. Повлияло ли это на вашу работу с Сухуми? Каким вы видите свою будущую работу по направлению Абхазии?

Основная проблема сейчас там заключается в том, что все ждут де-факто выборов, которые состоятся в конце марта. Это также повлияло на нашу работу. Сейчас именно тот период, когда трудно найти собеседников (в Сухуми), готовых поговорить по какому-либо конкретному вопросу. Таким образом, мы в определенной степени привязаны к происходящим там процессам. Мы надеемся, что скоро у нас появятся собеседники, которые будут оснащены полномочиями в большей степени, чем сейчас.

Уже более двух лет, как вы работаете в качестве специального представителя ЕС по кризису в Грузии. Каковы ключевые достижения, которые вы видели за время своего мандата и какие вызовы еще остаются?

Было бы неправдой сказать, что я стал свидетелем огромного улучшения. В то же время, существует множество внешних факторов, которые оказывают влияние на работу формата Женевских международных дискуссий. Я вижу роль специального представителя ЕС и других моих коллег в поддержании этого уникального формата и в проведении конструктивных дискуссий по конкретным вопросам, даже если это незначительные вопросы, для того, чтобы у нас был рабочий формат, который используем в полной мере, который будет содействовать изменению ситуацию и созданию больших возможностей. В то же время Женевские международные дискуссии достигли достаточно успехов, возможно, не по основным вопросам, а по второстепенным вопросам, которые были использованы для местного населения. МПРИ, перед которым сейчас возникли некоторые проблемы, является частью Женевских дискуссий, он является ключевой частью этого процесса. И, конечно же, моя роль не связана только с Женевскими дискуссиями: на двустороннем уровне я, как специальный представитель ЕС, часто приезжаю, чтобы встретиться с властями Грузии, другими представителями, а также посещаю Сухуми и Москву в моем статусе. Для ЕС важно, чтобы мы работали над тем, как помочь навести мосты вдоль разделительных линий, а также улучшить положение местного населения и решить конкретные вызовы в поддержку инициатив, которые укрепляют разорванные отношения. После событий в Сухуми, как в Сухуми, так и в Тбилиси, заявления представителей властей или индивидуальных лиц были хорошими. От имени ЕС мы готовы поддержать такое развитие.

This post is also available in: English (Английский) ქართული (Georgian)